Великие мистики в реальности: Сен-Жермен
22.07.2011
В разных странах Европы он пользовался разными именами: генерал Салтыков, принц Ракоши (Rákóczi), граф Цароги, маркиз де Монферат, граф де Беллами, Aymar de Betmar, Marquis de Betmar, Graf Welldone… Однако остался в истории преимущественно как граф Сен-Жермен. Говорили, этот бессмертный розенкрейцер был знаком с Нероном и беседовал с Данте, объявился в Париже накануне Великой революции и исчез в конце XIX века.
Все неординарное кажется окружающим загадочным и притягивающим. Порой из-за соперничества один недюжинный человек мог недолюбливать выдающуюся личность, но, будучи внутренне порядочным и честным перед собой, не мог не признаваться: "Он казался мне удивительным человеком, потому что он меня всегда удивлял". Именно так в своих известных мемуарах выскажется авантюрист Казанова о своем современнике, к которому он испытывал нескрываемую неприязнь.
Графа Сен-Жермена ввел в парижские салоны маршал Франции Шарль Фуке де Бель-Иль (1684-1761), внук знаменитого Николя Фуке. В начале 1743 года вышедший в отставку по старости маршал привез из Германии человека, который величал себя графом Saint-Germain. Так и кажется, будто бы в его имени недвусмысленно прочитывается родная Отчизна — Germania.
Очарованный многочисленными талантами этого на вид 40-летнего мужчины среднего роста, старый вояка ввел своего протеже в высшие слои столичного бомонда. Черные волосы и глаза, смуглая кожа этого мужчины, о происхождении которого никто ничего не знал, прекрасно гармонировали с его очень правильным французским языком с легким итальянским акцентом. Иностранные подданные подтверждали, что граф изящно, правильно и чисто изъяснялся на испанском, итальянском, португальском, немецком и английских языках.
Одна из придворных дам королевы Марии-Антуанетты описывала в мемуарах внешность Сен-Жермена: "Он с первого взгляда поражал горделивым, одухотворенным, проницательным лицом. Его фигура была стройной и элегантной, руки изящными, ступни небольшими, обтягивающие шелковые лосины подчеркивали красоту ног, вообще облегающая одежда позволяла судить о совершенных формах тела графа. Когда он улыбался, были видны лучшие зубы в мире. Чудесная ямочка украшала подбородок".
Далее шел непременный пассаж о выразительных черных глазах графа. "Ах! Эти черные глаза!" — прикрывшись веерами, судачили дамы. "Его взгляд проникает в самую душу, — вспоминала мадам де Жанлис, — но если пытаешься выдержать тихое сияние этих глаз, через несколько мгновений чувствуешь, что голова тяжелеет и мысли притупляются". Ей вторит голос Казановы: "У него была приятная внешность, и Сен-Жермен мог легко добиться благосклонности любой женщины".
При этом граф Сен-Жермен "говорил тоном, не допускающим возражений, но настолько безупречным, что это не раздражало" (Казанова), и он был высокомерен и почти дерзок с женщинами, но они платили ему глубоким почтением. По общему утверждению прекрасного пола, "с ним жизнь не кажется однообразной и серой". Кроме явного таланта восхищать дамское общество, Господь (или Природа-мать?) щедро наделил графа другими дарами.
Сен-Жермен превосходно пел и играл на клавесине и аккомпанировал на нем в только ему свойственной манере, когда публике казалось, что у него множество рук, которые заставляют одновременно вибрировать множество струн. Им восхищались Филидор и даже Рамо, музыка которых в то время считалась очень затейливой и сложной. Оба знаменитых композитора поражались дерзости прелюдий Сен-Жермена. А еще он был великолепным художником, который изобрел необычный способ изготовления красок. Драгоценные камни на его картинах точно воспроизводили отблески и сияние настоящих.
Сен-Жермен приводил в восхищение также поклонников алхимии и тонких знатоков разных наук, и не только оккультных. Он лучше многих знатоков античности разбирался в идиомах Гомера и Вергилия, а с ориенталистами беседовал на санскрите, китайском и арабском так, что ученые понимали, он жил на Востоке и в Азии и насколько слабо преподают восточные языки в "Луи ле Гран" и "Монтегю".
Во время беседы Сен-Жермен, чья одежда сверкала драгоценными камнями (они были повсюду: на перстнях, пряжках туфель, табакерке, часах, на воротнике и груди), тонкими пальцами сжимал черную шкатулку. Она казалась волшебной. Стоило ее подержать у огня, как вместо покрывающего крышечку агата появлялось изображение пастушки с корзиной цветов. Нагрев крышечку еще раз — снова появлялся камень. Подобную шкатулку граф подарил мадам де Жанлис, которую Сен-Жермен угощал превосходными конфетами в виде фруктов, которые, по его словам, он приготовил сам.
В свете говорили об огромном богатстве Сен-Жермена, который никогда не подписывал и не получал векселей. Казалось, золото само по себе появлялось в его руках. Алхимик, владевший секретом эликсира вечной молодости (некоторые утверждали, что графу более ста лет), похоже, заключил договор с самим Сатаной. Однако граф казался добрым христианином, охотно занимавшимся благотворительностью и исполняющим все религиозные обряды. Но как объяснить способность графа завораживать не только людей, но птиц и змей?
Сен-Жермен отправился в Англию, чтобы подготовить там появление странной огромной железной машины, способной двигаться без лошадей. Впрочем, английский писатель, основатель жанра готического романа Хорас (иногда в отечественной литературе его именовали Гораций) Уолпол (Horace Walpole) предположил, что Сен-Жермен принимал участие в заговоре Карла Стюарта, известного в истории под прозвищем Красавец принц Чарли, чтобы помочь внуку короля Якова II добиться короны. Предприятие оказалось безуспешным, и Сен-Жермен угодил в лондонскую тюрьму.
В письме от 9 декабря 1745 года Уолпол высказался о Сен-Жермене: "Он одновременно и проповедник, и шарлатан, словом, значительная персона. Принц Уэльский очень хотел хоть что-то разузнать о графе, но тщетно. Сен-Жермену не могли предъявить обвинений и выпустили из тюрьмы, но я окончательно убедился — он не джентльмен, так как оставался здесь и сам говорил, что его принимают за шпиона".
Вслед за британским принцем, мы тоже бы хотели узнать, кто же скрывался под личиной графа Сен-Жермена, но мы ничего не знаем о его настоящем происхождении, о том, где и когда он родился. В современных энциклопедиях либо ставят прочерк, либо указывают на период с 1690-го по 1710 год, когда этот граф мог появиться на свет. Более-менее известна лишь дата и место его кончины — 27 февраля 1784 года в городе Эккернфёрде, расположенном на севере Германии.
В масонских архивах сохранились свидетельства присутствия Сен-Жермена на съездах вольных каменщиков в Париже и Вильгельмсбаде в 1785 году. При этом граф пребывал в интересной компании с одним из первых адептов науки физиогномики Жаном Лафатером, философом-мистиком Сен-Мартеном, создателем "животного магнетизма" Фридрихом Антоном Месмером и авантюристом Калиостро.
В 1788 году граф де Шалон, завершивший свою миссию в Венеции, встретил Сен-Жермена на площади Сан-Марко и там беседовал с ним. Об этом он сообщил мадам д'Адемар, которая также неоднократно видела Сен-Жермена после его официальной смерти.
Сен-Жермену приписывают рукопись французского эзотерического труда La Très sainte trinosophie ("Святейшая тринософия"), поскольку на переплете сохранилась сделанная карандашом пометка: "Этот манускрипт — единственная копия знаменитой "Тринософии" графа де Сен-Жермена, оригинал которой он сам уничтожил во время одного из путешествий". Далее стоит подпись: "Ж.Б.К. Филотом".
В 1789 году украшенный оккультной символикой манускрипт попал в руки Святой инквизиции вместе с описанным имуществом арестованного Алессандро Калиостро. Солдаты наполеоновского маршала Массены в римском замке Сант-Анджело среди бумаг Калиостро, находившегося там в заточении, нашли довольно внушительный том ин-кварто, написанный красивым, каллиграфическим шрифтом и украшенный акварелями, изображающими сцены "Магии алхимиков". После смерти маршала фолиант куплен на аукционе библиотекой Тура, где до сих пор и хранится.
Древнеегипетские мотивы, использованные в символическом декоре, соответствовали моде той эпохи и вкусам Калиостро, которого некоторые исследователи и считают настоящим автором этой книги.
Настоящим основателем ордена розенкрейцеров некоторые посвященные считали не жившего в XIV веке Христиана Розенкрейца, а египетского фараона Тутмоса III (примерно 1525-1473 годы до нашей эры), установившего многие действующие правила. Вообще розенкрейцеры стали наследниками индуистских брахманов, египетских жрецов, элевсинских эвмолпидов, персидских магов, гимнософистов Эфиопии, пифагорейцев и арабских мудрецов, а также школы неоплатоников, общин гностиков, альбигойцев, рыцарских орденов и ордена тамплиеров, а в некотором смысле и сект водуазцев, бегардов и гуситов.
